Революция индивидуального потребления Мы стоим у самых истоков кризиса и можем лишь пытаться оценивать будущие потери (хотя ряд отраслей уже несет убытки).

Лена Брессер

В мире — масштабный экономический кризис. Стал ли он неожиданностью? Скорее, нет. В январе я писал, что предпосылки для кризиса созрели. Было очевидно, что кризис придет или в 2020 году, или в 2021-м. Оставалось только нажать на «спусковой крючок». Никто не предполагал, что триггером выступит именно пандемия, но сам по себе кризис вызван сугубо внутриэкономическими причинами.

Почему именно пандемия выстрелила, как «ружье на стене»? Мощная эпидемия — идеальный кандидат на роль триггера. Это событие с высокой степенью неопределенности. Но если бы не вирус, экономику все равно ждал бы кризис. «Зимы ждала, ждала природа»... Сейчас можно много говорить о том, что макроэкономические институты «проглядели угрозу», не вовремя сориентировались. Но на самом деле ничего «предвидеть» было нельзя. Прогнозы по росту ВВП были и без коронавируса очень умеренными. Иногда говорили даже, что в 2020 году мировое хозяйство ждет «стагнация». Таким образом, международные институты отдавали себе отчет в том, что с экономикой что-то не то. В отличие от российских официальных прогнозов: наши видели только рост, рост и рост без конца и без края. Ошиблись так ошиблись!

Сейчас идет дискуссия, настал уже мировой кризис или же мы просто видим шок рынков от новой угрозы. Я считаю, что, конечно, кризис есть. Да, по формальным критериям рецессия — это отрицательный рост на протяжении не менее двух кварталов. Конечно, можно подождать окончания второго квартала и констатировать — о, кризис пришел. Но стоит ли? Понятно, что экономика упадет в первом квартале, понятно, что она не поднимется и во втором. Когда закончится второй квартал, будет официальное заявление. Но экономика уже в огне, безо всяких заявлений.

Более того, к середине года мы увидим эскалацию кризиса, его распространение на новые регионы. Полыхают США, только разгорается «пожар» в Европе. К лету может заполыхать Латинская Америка. А что потом? А потом будет очень медленное восстановление. Подчеркиваю, очень медленное. Не поедут в Италию толпы туристов на следующий день после отмены карантина. Избавление от потребительского шока займет минимум год. Эти соображения заставляют нас утверждать, что действовать надо так, как будто кризис пришел всерьез и надолго. Он не рассосется, и само собой ничто не образуется.

Посмотрите, например, как на экономику влияют позитивные новости из Китая. Новости всех радуют, но экономике они не очень помогают. Позитивный эффект перебивается ужасом от событий в США и в Европе. Конечно, если бы болезнь там так не свирепствовала, позитивные китайские новости вышли бы на первый план, и именно они определяли бы мировую повестку. Но мощнейший негатив перебивает все. А на него накладывается традиционное недоверие к данным китайской статистики.

Говоря о кризисе 2020 года, нельзя обойти вниманием разрушение сделки ОПЕК+. Нет никаких сомнений в том, что на фоне пандемии категорически нельзя было совершать столь резких шагов. Кто именно развалил сделку, какая страна за это ответственна — уже, по большому счету, не важно. Все хороши. Важно то, что экономика оказалась под двойным ударом. Хотя прежде считалось, что низкие нефтяные цены безусловно выгодны США, не стоит забывать, что эта страна стала заметным игроком на рынке благодаря сланцевой нефти. Очень низкие цены невыгодны и Америке. Правда, в США, в отличие от России, цены в рознице на бензоколонках следуют за мировыми ценами на нефть. Это, конечно же, будет очень кстати и простым американцам, и экономике страны в целом. В России же, независимо от того, падает цена на нефть или растет, цена на бензин знает одно движение — вверх. Поэтому экономика США получит хотя бы незначительный профит от низких цен, а наша — нет.

Как справится с кризисом экономика России? Вопрос непростой. В мерах, которые предлагает правительство, есть много рационального. В первую очередь это касается послаблений для бизнеса. И все-таки не покидает ощущение, что это полумеры. Ввели отсрочку для уплаты налогов на полгода — замечательно. Но что будет через полгода, из каких средств платить налоги, если бизнес, скорее всего, будет стоять? Взяли бы уже да и простили. Форс-мажор все-таки. И уж совсем не понимаю введения новых налогов. В кризис делать этого категорически нельзя. Неважно, касаются налоги богатых или всех, — нельзя, и все. Скажем, в 2009 году мы, следуя мировой практике, снижали налоги на прибыль, и это оказалось правильным решением. Демонстрируя (очень не вовремя) «социальную справедливость», усиливаем давление на «богатых», то есть на владельцев бизнеса. Помним ли мы, что когда закончится кризис, нам придется снова взывать к бизнесу и требовать от него «инвестиционной активности»? А откуда она возьмется? И самое главное: есть ли острая необходимость «щипать» бизнесменов? Или у страны нет денег? Недавно власти заявили, что в Фонде национального благосостояния — более 12 трлн рублей. Не первый год бюджет реализуется с триллионным профицитом.

Конечно, все понимают, что принимаются мобилизационные решения, и после кризиса власти в России ускорят построение мобилизационной экономики, чем они и занимаются в последние годы. Однако мобилизационная модель на длинных дистанциях нежизнеспособна. Она лишает хозяйствующих субъектов мотивации, и рано или поздно от такой модели придется отказаться.

Каким будет этот кризис? Точно не будет «быстрый спад — быстрый отскок», восстановление будет долгим и растянется на годы. Однако, если регулятор допустит серьезные ошибки, мы можем получить еще более неприятную картину: после быстрого спада полноценного восстановления на среднесрочном горизонте так и не произойдет. В этом случае придется говорить о полной перезагрузке экономики, но это уже другая история.