.png)
Эльдар Тимергалиев: «Почему бы Челнам не стать мостиком для иностранного МСБ в Россию?»
24.04.2018
Обратите внимание на наши рекомендации.
Какие фатальные ошибки допускали претенденты на резидентство в ТОСЭРе, грозит ли Челнам «чайна-таун» и как вернуть выпускников в автоград
В мае китайская компания Haier заложит в Челнах завод на 500 тыс. стиральных машин, и через год он выдаст первую продукцию. Кроме того, китайцы рассматривают возможность расширения уже действующего завода холодильников с 300 до 500 тыс. единиц в год — об этом на интернет-конференции «БИЗНЕС Online» рассказал заместитель руководителя исполкома Челнов Эльдар Тимергалиев. По его словам, к 2025 году доля всех резидентов ТОСЭРа в экономике города составит 20%, или 50 млрд рублей.
Эльдар Тимергалиев: «Если федерация дает налоговые преференции для новых производств, ими надо пользоваться — если этого не сделаем мы, сделают другие регионы»
«МЫ — КРУПНЕЙШИЕ, И ЭТО НАШЕ ПРЕИМУЩЕСТВО»
— Эльдар Фаритович, на днях вы заявили об общем стремлении сконцентрировать в Татарстане половину всех резидентов российских ТОСЭРов. Каковы предпосылки для столь высокой планки?
— Да, такое предложение прозвучало с нашей стороны — со стороны Набережных Челнов. Наличие четырех территорий опережающего развития в Татарстане дает нам все шансы для достижения этой планки. Доля Набережных Челнов на сегодня составляет 16,8 процента от общего числа резидентов в России. Напомню, что на данный момент в стране создано 59 ТОСЭРов. Я думаю, в ближайшее время это число вырастет до 100, но мы — крупнейшие, и это наше преимущество. Наверняка нам легче привлекать инвесторов, чем другим ТОСЭРам. У нас для этого есть все. Только в Челнах имеется 9 аккредитованных индустриальных парков, как гринфилд-, так и браунфилд-формата для быстрого размещения производства и выхода с продукцией на рынок. Для города, конечно, интереснее проекты формата гринфилд — и инвестиций больше, и намерения инвестора относительно размещения всерьез и надолго в этом случае очевидны. Но мы имеем возможность подходить к привлечению инвестиций гибко, и поэтому мы работаем по обоим направлениям. Кроме того, большую роль играет наличие человеческого капитала, несмотря на рекордно низкие показатели безработицы по нашему городу — 0,38 процента. У нас есть все возможности в плане высших и профессиональных учебных заведений, которых в городе 19. Они ежегодно выпускают свыше 2,5 тысячи специалистов с профессиональным образованием и более 4 тысяч с высшим. Еще порядка 600 выпускников имеют начальное профессиональное образование. Так что все предпосылки для увеличения числа резидентов у нас есть.
— Каковы козыри других наших ТОСЭРов?
— Я считаю, большим потенциалом обладает Зеленодольск. У города очень выгодное расположение — думаю, их ТОСЭР станет лидером по размещению логистической инфраструктуры. Здесь и дорога М7, и столица-миллионник как готовый рынок. Оставаясь по сути городом-спутником Казани, Зеленодольск и сам немаленький. Чтобы достичь цели, городу сейчас необходимо подготовить площадки для быстрого размещения резидентов.
— Есть ли уже претенденты на статус резидента на трех площадках, кроме челнинской?
— «Татспиртпром» имеет виды на производство пива в Чистополе, хотя я думаю, что этот завод не сможет получить статус резидента ТОСЭРа . Все-таки это лицензируемая продукция, по параметрам ТОСЭР не проходит. В нижнекамском индустриальном парке «Пионер» первым резидентом должна стать компания «Камасталь», это известно. В Зеленодольске первой станет, вероятно, компания «Татфарм».
«Доля Набережных Челнов на сегодня составляет 16,8 процента от общего числа резидентов в России. Напомню, что на данный момент в стране создано 59 ТОСЭРов»
«КАМАЗ ПРИЛОЖИЛ ОГРОМНЫЕ УСИЛИЯ, ЧТОБЫ ТОСЭР СОСТОЯЛСЯ»
— Вы говорите о большом количестве выпускников школ, но недавно в ТПП прошел круглый стол с участием вузов и резидентов ТОСЭРа, на котором звучало, что свыше 70 процентов из них уезжают из Челнов.
— Ситуация на рынке труда недостаточно комфортна, это мы должны признать, но ведь и речь идет о потенциале. Он есть, мы только не можем пока использовать его в полной мере. В рамках упомянутого круглого стола мы фокусировались на резидентах, имеющих высокотехнологичное иностранное оборудование. Они дали нам очень важный тезис, сказав: «Нам не нужна узкая и глубокая специализация — вы все равно не сможете подготовить специалистов под наши технологии, у вас просто этих технологий нет. Дайте студентам качественную базу, а мы их, неиспорченных, доучивать будем сами». Технологический прогресс сегодня стремителен, никакой институт не может под него адаптироваться, и этот факт пока придется принять. Что касается утечки кадров, то в этом году челнинские школы выпустят 1873 учащихся, и действительно более 70 процентов, согласно статистике, уедут в другие вузы. С одной стороны, эта ситуация беспокоит, цифра критичная, с другой стороны — разве не должны мы радоваться, что готовим выпускников, способных через ЕГЭ поступать в престижные вузы? На сегодняшний день невозможно организовать здесь университет, который стал бы магнитом для привлечения молодых кадров в закамский регион. Было бы неплохо построить авторитетный учебный комплекс высшего и профессионального образования со своей инфраструктурой, например, между Нижнекамском и Челнами, и это способствовало бы привлечению молодых кадров, что соответствует республиканской стратегии – 2030. Я общался с резидентами, которым по факту необходимо порядка 10 рабочих мест. Узкоквалифицированных специалистов они находят за пределами Татарстана — в Подмосковье или в Нижнем Новгороде. Пока мы не организуем в Закамье свой сильный учебный комплекс, нам придется сосредоточиться на том, чтобы привлекать обратно выпускников школ, отучившихся в столицах нашей страны. Для этого необходимо создавать как рабочие, так и социальные условия. Люди, которые выбирают лучшие учебные заведения, всегда выбирают лучшее. Но и сейчас часть выпускников вузов возвращается в Татарстан, статистика отражает только намерения школьников.
.jpg "«В этом году челнинские школы выпустят 1873 учащихся и, действительно, более 70% согласно статистике уедут в другие вузы»")
«В этом году челнинские школы выпустят 1873 учащихся, и действительно более 70 процентов, согласно статистике, уедут в другие вузы»
— Конечно, выпускников надо привлекать комфортными условиями, но есть ли стратегический план, как это сделать?
— Многие малые предприятия говорят, что молодого специалиста даже с правильной узкой специализацией нельзя поставить на передовую должность без опыта. Поэтому я и говорю, что необходимы учебные заведения, подкрепленные стажировкой на таких предприятиях.
— Базовый вуз, о котором вы говорите, — насколько это реальная перспектива, каков задел?
— Пока предметной информации на этот счет нет. Есть только ви́дение. Давайте посмотрим на Иннополис. Это по факту свободная экономическая зона и учебное заведение для IT-кластера. Нам нужно подобное заведение химико-технологической и технической направленности, эдакий симбиоз КНИТУ-КХТИ и КНИТУ-КАИ. Этот вуз должен быть окружен предприятиями, имеющими НИОКР. У нас есть такие предприятия, это уже что-то. Многим специалистам ведь недостаточно хорошей зарплаты — им нужна интересная работа для личностного роста.
— Есть опасения, что КАМАЗ в этой ситуации рано или поздно начнет бороться с резидентами за кадры. Сейчас такие тенденции не проявляются?
— КАМАЗ переживает за обстановку в городе так же, как и мы с вами, и для него важно уменьшить риски внезапного высвобождения собственных кадров. Диверсификация экономики города — наша общая задача. КАМАЗ также приложил огромные усилия, чтобы ТОСЭР состоялся. Был большой риск сокращений, потому что доля отгруженной продукции КАМАЗа в 2014 году не дотягивала до 40 процентов и штат становился избыточным. Между прочим, КАМАЗ помогает находить и новых резидентов.
— Зачем это КАМАЗу, ведь резиденты не могут с ним работать?
— Не совсем так. Требование в том, чтобы выручка резидента от реализации продукции на КАМАЗ не превышала 50 процентов. Если резидент получает от КАМАЗа, к примеру, пятую часть выручки, значит, он ведет политику диверсификации и, таким образом, камазовские поставщики вполне могут иметь статус резидента ТОСЭРа.
— Как КАМАЗ и резиденты делят выпускников сегодня?
— В Набережных Челнах на сегодня порядка 285 тысяч работающих. Из них 0,88 процента работают у резидентов ТОСЭРа — 2506 человек. Если смотреть статистику, с 2015 года на КАМАЗе высвободились порядка 3 тысяч человек: три года назад работали ориентировочно 34,3 тысячи человек, сейчас — около 31,1 тысячи. В то же время, если посмотреть динамику, доля реализованной КАМАЗом продукции в общегородском показателе за этот период выросла на 6,5 процента — с 40,7 до 47,2 процента. Число произведенных грузовиков выросло примерно на 10 тысяч, с 28 до 38,6 тысячи. То есть штат стал меньше, а выпуск продукции увеличился. КАМАЗ последовательно ведет политику оптимизации рабочей силы. Силком на работу никого не загонишь: привлекая кадры, предприятия не только должны обеспечить сотрудников достойной заработной платой, но и стимулировать различными социальными пакетами.
«У HAIER ТРИ ИНОСТРАНЦА ИЗ 576 СОТРУДНИКОВ, ВЫСОКАЯ ЗАРПЛАТА. ГДЕ МИНУСЫ?»
— В прошлом году звучала интересная заявка о том, что Haier поспособствует на уровне правительства Китая перенаправить транспортный коридор «Шелковый путь» через Набережные Челны. Каково состояние этого проекта?
— Действительно, китайская сторона декларировала такое намерение. Северный «Шелковый путь» должен пройти через Татарстан, и, так как Haier является для республики ключевым партнером из Китая, мы рассчитывали на коррекцию транспортных потоков. Однако, скорее всего, этот путь пройдет по вектору Казань — Зеленодольск. Мы ведь говорили о логистическом потенциале Зеленодольска, а в ТОСЭР входит и Свияжский мультимодальный логистический центр, который тоже будет влиять на привлечение резидентов. У Челнов будет своя роль в этой цепочке — не даром здесь реализуется китайский проект на миллиард долларов с логистическими комплексами.
— Каковы заявленные сроки по ближайшим проектам Haier?
— Завод стиральных машин на 500 тысяч единиц в год закладывается уже в мае этого года, первая продукция должна сойти с конвейера в июле 2019 года. Всего год! Китай работает очень быстро, в некоторых компетенциях необходимо брать с них пример. Строительство логистических комплексов в рамках индустриального парка Haier начнется в ближайшие три года. Они будут обслуживать действующие к тому времени заводы. После стиральных машин следующим станет завод кухонной бытовой техники. Между прочим, недавно они запустили крупный индустриальный парк в Индии — я видел презентацию, уровень очень высокий. Кстати, действующий завод холодильников, если помните, имеет проектную мощность 300 тысяч холодильников в год, но Haier сейчас рассматривает возможность его перепроектирования под мощность 500 тысяч единиц.
«В Набережных Челнах на сегодня порядка 285 тысяч работающих. Из них 0,88 процента работают у резидентов ТОСЭРа — 2506 человек»
— Разве они не хотели строить второй завод холодильников?
— А зачем, если есть возможность разместиться на имеющихся площадях, отвечая всем требованиям? Они оптимально подходят к вопросу, тем более что планируют и без того строить по заводу в год в индустриальном парке. Завод стиральных машин станет первым, расположение последующих производств будет линейным. В первый этап входят два завода и два логистических комплекса, все четыре объекта примерно одинаковы по площадям и формату.
— Интересно, почему Haier так активен в отношении Набережных Челнов и где эта техника продается? Это ведь не самый дешевый сегмент, и для российского менталитета здесь нестыковка: китайский бренд, продукция собрана в России, а стоит достаточно дорого. Где они реализуют продукцию?
— Их главная цель — это, конечно, российский рынок, на котором они сильно отстают от конкурентов. Но у корпорации планы не только в России. Они арендуют логистический комплекс в Прибалтике для экспорта продукции на европейский рынок. Что касается ценового сегмента, то компания позиционируется как производитель высококачественной бытовой техники. У них уже 10 R&D-центров по всему миру, индустриальные парки в США и в Японии. Это не базовое качество, а высокие технологии. Когда они начинали производство холодильников в 1980-х годах, они выкупали технологии немецкого Liebherr. Стереотип отношения к китайским товарам уже изменился. С каждым годом их продукция становится качественнее — посмотрите хотя бы на автомобили, которые уже конкурируют с европейскими аналогами. У них в мире свыше 140 тысяч собственных торговых точек продаж. Руководители направлений ездят по этим точкам и общаются с каждым менеджером на предмет рекламаций и отзывов от покупателей. Жалоб нет, менеджеры при мне давали ответы.
— Когда все объекты будут сданы, сколько людей будут заняты в проектах Haier?
— Прогнозировать сложно. На первый завод холодильников заявлялось менее 300 человек, сейчас работают 576. Средняя зарплата составляет 42–43 тысячи (в среднем по ТОСЭРу — 37 тысяч). Людям это нравится, а у Haier есть свой учебный центр. В индустриальном парке они планируют создать 5 тысяч рабочих мест, но проект и факт — разные вещи, ведь срок реализации немаленький, а все движется. В планах Haier создание в рамках парка всех условий для работы и проживания людей, привлекаемых, к примеру, из районов, из других регионов. Будет гостиница, спортивные площадки, магазины — они мыслят стратегически. Повторюсь, когда зарплата по городу в целом на одном уровне, инструментом борьбы становится соцпакет.
— Мы знаем, что Haier привез специалистов из Китая единицы, но люди все равно опасаются появления «чайна-тауна». Чем можно их успокоить?
— Федеральное законодательство позволяет привезти не более четверти иностранных работников от общего количества штата. Конечно, это уже больше тысячи человек, если исходить из параметров индустриального парка, но ведь есть существующая практика: на заводе холодильников работают три китайца из 576 человек. К чему опасаться? Haier — прогрессивная компания, она выкупает высокие технологии по всему миру: у Liebherr, у General Electric выкуплено подразделение бытовой техники. Они имеют 21 индустриальный парк по всему миру, включая развитые страны. Десять R&D-центров говорят о том, что они постоянно развивают свои технологии, а 11-й планируется в нашем городе. Такой центр в Челнах — это вклад в наш человеческий капитал, в нашу наукоемкость. Надо ориентироваться на тот опыт, который мы видим: 3 иностранца из 576 сотрудников, высокая зарплата — где минусы? Их нет.
«На первый завод холодильников заявлялись менее 300 человек, сейчас работают 576. Средняя зарплата составляет 42–43 тысячи (в среднем по ТОСЭРу — 37 тысяч)»
«ЛЬГОТЫ — ТОЛЬКО БОНУС. ГЛАВНАЯ ПОТРЕБНОСТЬ — ЭТО РЫНОК»
— ТОСЭРов на сегодня уже четыре, остаются опасения, что обделенные районы останутся без активных людей, которых стянут территории опережающего развития. Как быть с такими рисками?
— Как бы то ни было, если федерация дает налоговые преференции для новых производств, ими надо пользоваться — если этого не сделаем мы, сделают другие регионы. У нас рядом Кумертау, Тольятти, и вообще ТОСЭРов уже 59. Мы же не можем сидеть и смотреть, как другие регионы стягивают наши кадры! Ульяновская область, например, очень активно работает. Кроме того, не забываем, что ТОСЭР дается моногородам, которые всегда остаются под риском резкого скачка безработицы. Мы просто обязаны эти риски минимизировать. Если же рассматривать другие города, например Елабугу, то она намерена развивать туристическую инфраструктуру. Каждый район и город в сложившейся ситуации должен выбрать свою специфику, другого варианта нет. В каждом районе создан муниципальный индустриальный парк, вопросы выделения земель, преференции по налогу на землю и ставки аренды отданы на уровень местных депутатов. У каждого района есть свои инструменты, и я не сказал бы, что для предприятий решающую роль играют преференции ТОСЭРа. Это только бонус, а главная потребность — это рынок. Любая компания идет туда, где есть рынок, независимо от льгот.
— В декабре вы говорили о сложностях и формализме используемого стандарта бизнес-плана для резидента. Решается ли этот вопрос в сторону упрощения?
— Мы неоднократно обращались с разными законодательными инициативами, которые рождаются из непосредственного опыта развития ТОСЭРа. Первая инициатива была поддержана президентом республики — тогда речь шла об объединении процедур получения статуса резидента и земельного участка без аукциона. Такое решение существенно сократило сроки реализации гринфилд-проектов. Защитил проект — участок твой. Что касается бизнес-планов, есть макет, разработанный министерством экономики РТ, по нему готовится заявка. К каждому резиденту мы прикрепляем специалиста, который курирует подготовку бизнес-плана с учетом нюансов, консультируем с первых шагов. Поначалу претенденты допускали фатальную ошибку — приходили ко мне со словами: «Хочу стать резидентом, специально открыл компанию, закупил оборудование». Таким образом, предприниматель сделал капитальные вложения, а они учитываются только после получения статуса резидента. Именно поэтому мы уже не могли ему помочь, просто законодательно. Бизнес на документах не сосредоточен, у него в голове идея и желание реализовать ее. Очень важно консультироваться до первых действий.
— И все-таки будет ли сокращаться макет заявки? Он ведь чересчур подробный?
— У нас объем макета 70 страниц, у Тольятти — 6. У ответственных региональных министерств есть опасения, что недостаточно проработанный проект может быть не реализован, потому что инвестор не подошел к планированию серьезно. Конечно, все мы понимаем, что никто не живет по бумагам, жизнь вносит коррективы. Тем не менее глубокая проработка, наверное, дает свои плоды, министерства смотрят на вопрос шире. Наша задача — довести свои наблюдения; их задача — принять решение. Макет пока не будет меняться.
«Сейчас для вхождения в ТОСЭР требуется создать 30 рабочих мест и вложить 50 миллионов рублей, а позволяют нам пока снизить порог до нижнекамских показателей — это 15 рабочих мест и 20 миллионов инвестиций»
— Наверное, цена такого макета у коммерческого консалтинга отбивает у некоторых претендентов желание заявляться в ТОСЭР?
— Да, это недешево. Мы не можем рекомендовать претендентам конкретные компании, которые готовят бизнес-проекты, но связываемся с теми, к кому обращаются претенденты. На сегодня таких компаний семь — тех, кто уже поработал в этой нише. Мы прикрепляем нашего консультанта к коммерческому специалисту, потому что для нас важно не только довести компанию до получения статуса, но и сопровождать ее в дальнейшем — так мы нарабатываем фидбэк. Когда людей не бросаешь, они потом всем рассказывают, как комфортно с нами развиваться, и действительно — новые заявки приходят по рекомендациям. Если в первый год о ТОСЭРе никто не знал, а из местных компаний никто в него не верил, кроме крупняков, то сейчас ко мне приходят малые предприятия. Они думали, что через исполком и бюрократию прорываться себе дороже, но получили фидбэк от резидентов, и теперь у меня по три встречи в день.
— Сегодня вы успели с кем-то побеседовать?
— Да, приходила компания, занятая штамповкой металла. Очень хочется таким компаниям помогать. Они покупают подержанное оборудование, сами модернизируют — в Челнах люди рукастые. Но проблема в том, что они не могут показать капитальных вложений, хотя могли бы развиваться в рамках ТОСЭРа и, может быть, со временем даже самостоятельно производить оборудование, которое переделывают сегодня. Надо давать малым компаниям возможность — пускай наши KPI (key performance indivators, ключевые показатели эффективности — прим. ред.) будут небольшими, но мы сейчас много сил вкладываем в МСБ. Конечно, выхлоп по инвестициям и штату у них будет малый, но мы продвигаем тему срочного снижения пороговых требований для ТОСЭР «Набережные Челны». Согласительная комиссия с министерством экономики прошла.
— Напомните, пожалуйста, читателям действующие пороговые критерии в Челнах, и, раз согласие получено, то какими они могут стать? И вообще было бы нелишним напомнить параметры льгот.
— 7,6 процента страховых взносов вместо 30 процентов; налог на прибыль — 5 процентов в первые 5 лет после выхода на прибыль, 12 процентов во вторую пятилетку; обнуление налогов на имущество и на землю. Сейчас для вхождения в ТОСЭР требуется создать 30 рабочих мест и вложить 50 миллионов рублей, а позволяют нам пока снизить порог до нижнекамских показателей — это 15 рабочих мест и 20 миллионов инвестиций. В данный момент речь идет о согласии на уровне республики, а окончательно вопрос будет решаться на уровне минэкономразвития РФ. В идеале хотелось бы довести этот порог до 10 миллионов и 10 рабочих мест.
«ОНИ БУДУТ ДЕРЖАТЬ ЛИШНИЙ ШТАТ, ПОКА ИМ ДАЮТ ЛЬГОТЫ»
— Сейчас ведь крупный бизнес по-прежнему преобладает в ТОСЭРе?
— Малый бизнес есть, но условия накладывают свой отпечаток. Для примера давайте посмотрим на семейную немецкую компанию «Полихим Системс». Она неплохо развивается в России. Они говорят: «Нам для производства нужны 10 сотрудников, из них трое встанут на линию, семеро — лаборанты и администрация. Значит, мне придется нанять, условно, 20 дворников». Я общался еще с несколькими немецкими компаниями, им всем надо по 10 рабочих мест. Мне кажется, мы должны идти навстречу таким компаниям — они приносят нам высокие технологии, ведут НИОКР, обучают наших людей. Нужно самим растить активный малый бизнес до среднего и крупного. Тот же «Полихим системс» уже сегодня готов утроить свои инвестиции.
— Видимо, льготы хорошо перекрывают лишний штат в «20 дворников»...
— Это не только их проблема, но и наши риски. Они будут держать лишний штат, пока им дают льготы, а через 8 или 13 лет все лишние кадры окажутся на бирже. Нам это нужно? Пусть лучше у них будет 10–15 высококвалифицированных рабочих мест, чем мы сообща будем заниматься профанацией. Поэтому мы на всех уровнях пытаемся убедить, что большой город с крупным бизнесом все равно должен делать акцент на МСБ и корректировать требования под его возможности. Хочу добавить, что на конференции в Берлине я увидел, что и немецкий малый бизнес готов идти в Россию. С негативом в наш адрес выступают только политики. Но предприниматели говорят: немецким крупным компаниям у вас в России зеленый свет, а малый бизнес не может найти путей к вам. О том же, впрочем, говорит и отечественный малый бизнес... И мы видим в этом шанс для себя — почему бы Челнам не стать неким мостиком для высокотехнологичного иностранного МСБ в Россию? Мы ведь уже успешно работаем с их компаниями, которые, опять же, дают хороший фидбэк за границей.
— С этими планами в отношении малого бизнеса, в том числе немецкого, не связана ли случайно заявка о консолидации в Татарстане половины российских резидентов?
— Нет, просто мы всегда ставим себе высокие планки. Для движения нужна цель.
— Хотелось бы систематизировать прогнозные данные по 2018 году — сколько заявок подано в ТОСЭР, в какой стадии проработки?
— На данный момент у нас на разных стадиях 24 заявки. По этим потенциальным резидентам объем инвестиций достигает 2,4 миллиарда рублей, запланировано создание 1,2 тысячи рабочих мест. На ближайшую перспективу рассматривается 5–6 заявок с объемом инвестиций 500 миллионов на 300 рабочих мест. Мы планируем, что они поэтапно зайдут в ТОСЭР к июню – июлю.
— Можно раскрыть инвесторов или хотя бы специфику производств?
— Могу обозначить один проект — это производство твердой эпоксидной смолы. Стратегический продукт для России, потому что эта смола является связующим материалом в производстве многих компонентов. Она нужна для лакокрасочных изделий, для герметиков, которые, к примеру, используются на строительстве «Силы Сибири». В России твердая эпоксидная смола не производится. Она, кстати, может использоваться и на производстве клюшек, что немаловажно для нас, учитывая фабрику «ЗаряД». Мы знаем, что Россия сейчас отстает от среднемирового уровня промышленного развития и в стране используются две модели восстановления: импортозамещение и экспорт. Я считаю, что наш резидент «ЗаряД» — один из ярких примеров положительного роста, потому что это продукт, который не просто произведен, но и создан в Набережных Челнах. Занимаясь импортозамещением, мы не должны ограничивать доступ импорта, чтобы сохранить конкуренцию, иначе наш бизнес потом не сможет бороться на мировом рынке. Есть черта, после которой мы должны перейти на экспортную политику, чтобы увеличивать национальный доход, валютные резервы. Почему я говорю об этом в связи с «ЗаряДом» — потому что это очень смелые люди, которые открыли высокотехнологичное производство, используют компоненты даже космической отрасли, я часто вижу их на выставках, где они ищут новые подходы. Уже сейчас они бросили вызов таким крупным мировым брендам, как Bauer, Warrior, Easton. Я не припомню подобных примеров. Сегодня мы смотрим КХЛ — в финале Восточной конференции каждый третий гол по системе «гол+пас» забит клюшкой, произведенной в Набережных Челнах. Каково? Пусть сегодня у них доля экспорта 5 процентов, но он растет. Они заключили контракт на 500 тысяч евро с немцами, поставляют клюшки в страны Балтии, в Казахстан. Выходят на рынки СНГ и Европы, конкурируя с историческими брендами. «ЗаряД» стал новым брендом нашего города, мы очень болеем за их продукт.
— Кроме связки «смола–клюшки» есть ли в ТОСЭРе примеры выстраивания производственных циклов в рамках кооперации?
— Когда к нам обращаются потенциальные резиденты, мы всегда рассматриваем их и с точки зрения кооперации. Были, например, варианты производства прицепного сельхозоборудования и гидравлических систем к ним, но пока без подробностей. Да, принцип кооперации важен, и не только с существующими резидентами, но и в перспективе — для привлечения новых, особенно высокотехнологичных производств. Это как раз случай эпоксидной смолы — такой резидент даст нам еще один плюс перед потребителями данного продукта. Правда, уровень локализации производства пока не превысит 50 процентов — сырье пойдет либо из Германии, либо из Китая. Реализовать полный цикл пока невозможно, потому что в Китае технология очень вредная. Немецкая технология чистая, но остается под санкциями, для нас она пока закрыта.
— Каков процент резидентов, которые еще не успели запуститься?
— 8 из 21 действующего резидента сегодня в процессе подготовки производства. Из них двое — это гринфилд-проекты, «Дарлетто» и Haier с заводом стиральных машин. Им надо строиться, у них срок запуска дольше.
— Оценивался ли мультипликативный эффект ТОСЭРа для экономики города?
— Всеми резидентами отчислено налогов на 1 миллиард рублей во все уровни бюджета. В 2016 году было свыше 100 миллионов, включая страховые платежи, к концу 2017-го — свыше 800 миллионов. А экономия на льготах за этот период составила около 320 миллионов. Минфин оценивает бюджетную эффективность в первую очередь — каждый проект должен отчислять больше, чем выигрывать на льготах.
— Каков фонд оплаты труда в целом по ТОСЭР?
— Фонд оплаты труда составил 1,75 миллиарда рублей.
«В ЭТОМ ГОДУ МЫ ХОТИМ ОТГРУЗИТЬ НА 27 МИЛЛИАРДОВ»
— Вы знаете, что резидент «Кама Кристалл Технолоджи» нерентабелен. Каковы его перспективы в ТОСЭРе, на ваш взгляд?
— Их продукция очень интересная, почти вся экспортная. Но цены на сапфиры упали, теперь они готовят производство особо чистого оксида алюминия. Вопрос закрытия завода не рассматривается. Перспективы станут конкретнее после майского кредитного комитета во Внешэкономбанке. Мы сделаем все, чтобы как минимум оксид алюминия производился.
«Цены на сапфиры упали, теперь в «Кама Кристалл Технолоджи» готовят производство особо чистого оксида алюминия. Вопрос закрытия завода не рассматривается»
— Насколько этот ход соответствует регламенту ТОСЭРа — бизнес-план они защищали и деньги брали под одно направление, а теперь заявляют другое?
— Они защищали оба этапа производства в одном бизнес-плане, рисков тут нет. Если останется оксид алюминия, нарушения не будет, но может возникнуть вопрос о соответствии показателям по рабочим местам.
— Есть ли другие проблемные резиденты?
— Есть отклонения от параметров, их надо скорректировать. Это не связано с закрытием производств. У кого-то есть сложности по рабочим местам. У одного резидента, не татарстанского, зависли деньги в банке, лишенном лицензии. Это форс-мажор, надо разбираться, помогать.
— Для нас стало сюрпризом, что, оказывается, есть резиденты, которые не пользуются льготами. ККТ — пример. Есть ли другие и почему они отказываются от преференций?
— Когда у компании есть сомнения насчет реализации своего проекта, чтобы не зависеть от определенных налоговых рисков и проверок, она сама временно отказывается от льгот.
— Как бы вы ни объединяли усилия с коллегами из других татарстанских ТОСЭРов, конкуренция неизбежна. Между вами заключена какая-либо неофициальная конвенция, выработаны внутренние правила игры?
— Моя личная позиция — здоровая конкуренция никому еще не мешала. Резидент сам выберет выгодную для себя площадку, мы не станем договариваться за его спиной, в какой ТОСЭР его «определять».
— Каков ваш прогноз относительно размещения Noras Watertech AS с проектом рыбного технопарка? Они готовятся стать резидентом?
— По этому проекту прошло не одно совещание, в том числе с участием фонда развития моногородов. Город со своей стороны заинтересован и готов, земля размежевана, необходимые сервитуты выделены. Технопарк «Идея» собирается выносить проект на ТОСЭР, мы ждем бизнес-план.
— Вы не опасаетесь, что по окончании действия льгот резиденты снимутся и уйдут, например, на новые льготные федеральные проекты, которые придут на смену ТОСЭРу?
— Не так просто заново организовать производство, заново набрать специалистов. Не думаю, что это выгодно. Если брать формат браунфилд, то часть резидентов расположена на КИП «Мастер», а парк и без наших льгот имеет самый конкурентный тариф по арендной плате и, наверное, лучшие условия для производства. Кроме того, резиденты и сами вкладываются в эту площадку. Они за свой счет достраивают ограждения до потолка, если производство этого требует, сами строят внутри современные офисы — с душевыми, с нормальными кабинетами и лабораториями. Более того, они сразу выбирали из множества площадок, и остановились на Челнах — не зря ведь.
— Сколько у нас проектов гринфилд и браунфилд?
— Гринфилд — это «Чишмэ», «Дарлетто», Haier и «Изоляционный трубный завод» «Татэлектромаша».
— Значит, резиденты все-таки предпочитают не строиться капитально, а заезжать на аренду?
— Любой резидент хочет сначала почувствовать городской климат, попробовать. Наименее рисковый путь — зайти на готовую площадку, особенно если аренда дешевая. Чувствуя себя комфортно, подойдя к этапу масштабирования, они задумываются о гринфилд-формате, тем более что в промпарке расширятся тяжело, там ведь соседи. Так сделал Haier, придут к этому и другие резиденты.
— От чего будет зависеть возможное продление статуса ТОСЭР на 5 лет?
— От KPI. Но у нас актуальное положение говорит о хороших шансах на продление. В 2017 году общий объем отгруженной челнинскими предприятиями продукции составил 280 миллиардов рублей. Из них резиденты ТОСЭР дали порядка 11,9 миллиарда, а КАМАЗ — около 132 миллиардов. Таким образом, общая доля КАМАЗа в городской отгруженной продукции составила 47,2 процента, а доля ТОСЭРа — 4,3 процента.
Идем дальше. За два первых месяца текущего года доля ТОСЭРа выросла уже до 7 процентов, доля КАМАЗа — 37,7 процента. КАМАЗ, конечно, в начале года традиционно отгружает мало, но тенденция все равно сохраняется, потому что в 2016 году, например, ТОСЭР отгрузил на 4,3 миллиарда (1,8 процента). То есть доля ТОСЭРа с каждым годом растет, и есть потенциал для дальнейшего роста. В этом году мы хотим отгрузить на 27 миллиардов. Это, конечно, оптимистичный план, но ведь 8 предприятий еще не запущено — запас есть.
— Есть ли плановый показатель — сколько должна составить доля ТОСЭРа к концу срока его действия?
— Мы планируем, что к 2025 году доля отгруженной продукции только по действующим резидентам составит порядка 50 миллиардов рублей от общегородской, это процентов 20, если оперировать сегодняшним положением дел.
«Я ИЗ ПРОСТОЙ СЕМЬИ, НИКАКОГО БЛАТА НЕ БЫЛО...»
— Ваш взлет по карьерной лестнице в Челнах был стремительным — практически за год с замначальника управления до замруководителя исполкома, ответственного за главный стратегический проект города. Сразу стали медийной персоной. Чем вы объясняете личный успех?
— Медийность зависит от ситуации — когда я возглавлял земельное управление, меня обвиняли в закрытости, и это соответствовало должности. Сейчас публичное пространство необходимо, потому что иначе я не смогу привлекать резидентов. Другая должность, новая специфика — вот и весь секрет. По поводу карьерного взлета я, конечно, слышу много разговоров. Я из простой семьи, мама — преподаватель русского и татарского языков и литературы, отец — военный, прошел Афганистан. Никакого блата у меня не было, свое место доказывал личным трудом и воспитанием, заложенным моими родителями.
«Буду ли я работать в органах государственной или муниципальной власти либо в бизнесе, главное — это понимание своей цели»
— До приезда в Челны какой у вас был функционал?
— В первые годы работы я занимался земельными вопросами в строительной компании, затем различными ее проектами.
— Кем вы себя видите в будущем, лет через 10–15?
— Конечно, президентом. (Улыбается.) Зачем без высоких целей работать в этом направлении?
— Правда хотелось бы?
— На самом деле идеология немножко другая. Буду ли я работать в органах государственной или муниципальной власти либо в бизнесе, главное — это понимание своей цели. Созидание — это то, что всегда дает тебе энергию и позволяет двигаться дальше.
Вконтакте 
Телеграм 
YouTube 
Whatsapp