Радмир Беляев: «Границы внутри Закамской агломерации сотрутся и уже стираются»

Куратор ТОСЭР «Нижнекамск» о том, есть ли конкуренция с Челнами и будет ли в Татарстане «чайна-таун»

Как наполнить ТОСЭР, не имея КИП «Мастер», стоит ли опасаться экологической нагрузки со стороны новых промышленных инвесторов и в чем заключается рецепт удержания молодежи в городе нефтехимиков — об этом и многом другом «БИЗНЕС Online» поговорил с замруководителя исполкома Нижнекамского района по инвестициям, развитию МСБ и ТОСЭРа Радмиром Беляевым. Сегодня мы публикуем полную стенограмму беседы.

Радмир Беляев: «По KPI, который установлен минэкономики России, за 10 лет к 2027 году мы должны создать 3 тысячи новых рабочих мест с инвестициями в 7,5 миллиарда рублей» Фото: Олег Спиридонов

КИТАЙСКИЙ СЛЕД В НИЖНЕКАМСКЕ

— Радмир Ильдарович, какой путь пройден ТОСЭРом Нижнекамска? Сколько резидентов уже есть, сколько на подходе?

— Статус ТОСЭРа мы получили в начале 2017 года, в декабре Дмитрий Медведев подписал постановление правительства РФ, в конце апреля была создана республиканская межведомственная комиссия, в которую мы сразу отправили первую заявку. Это компания «Камасталь», которая занимается окраской рулонной стали. Она разместилась в нашем индустриальном парке «Пионер», на базе старого кирпичного завода. Общая площадь парка «Пионер» — 9,8 гектара, площадь застройки – 14 тысяч квадратных метров. «Камасталь» занимает 5,8 тысячи квадратных метров, оставшиеся площади рассчитаны на новые проекты. Для нас символично, что совершенно новый проект пришел на нашу территорию и очень важно их дальнейшее развитие. По KPI, который установлен минэкономики России, за 10 лет к 2027 году мы должны создать 3 тысячи новых рабочих мест с инвестициями в 7,5 миллиарда рублей. Статус резидента должны получить не менее 20 новых компаний. Для Нижнекамска это выполнимые цифры. Я думаю, что мы этот план обязательно перевыполним, потому что для такого крупного промышленного центра у нас есть все потенциальные возможности. На этот год мы ставим задачу — не менее 7 резидентов ТОСЭР. Задача не амбициозная, но для нас это новая тема. Все заявки мы изучаем, вникаем, прорабатываем. Я напомню, что именно муниципальное образование отвечает за реализацию проектов. Наша ответственность закреплена 61 постановлением правительства РТ, поэтому нам приходится вникать, смотреть экономику, собственные активы инвестора, заемные средства.

На этот год у нас в высокой степени готовности «Камасталь», которая станет первым резидентом с объемом инвестиций порядка 350 миллионов рублей с созданием 50 рабочих мест. У них собственный капитал, а также займ фонда развития моногородов. Мы буквально на днях в Москве отдали заявку на получение займа под 5 процентов годовых для компании «Камасталь» на 120 миллионов рублей.

— Компания к вам пришла, получила статус и только потом обратилась за кредитом — в этом есть элемент риска?

— Риска нет. У них подтверждены собственные активы, но, когда мы проговорили, что есть программа развития моногородов и возможность привлечь деньги под 5 процентов, наши партнеры решили этой возможностью воспользоваться. Сейчас китайская компания заявила о реализации второго проекта, на данный момент высвобождает средства под него. Планируется производство стеновых панелей.

— Удивительно, что инвестор решил обрабатывать сталь в Нижнекамске. Нижнекамск — это все же нефтехимия, и в целом мы не металлургический регион. Что их привело к вам?

— В Татарстане развитая экономика. Есть потенциальные рынки сбыта, активно развивается строительство. Также их привлекло то, что здесь уже работают их коллеги из Китая. Они консультировались с Haier. У них было большое количество встреч, они обсуждали все до мельчайших деталей. У граждан КНР, особенно у инвесторов, есть особенность — они долго изучают, долго принимают решение, но быстро заходят. Что касается перехода «Камастали» из Челнов в Нижнекамск — это обсуждалось в СМИ, поэтому я сразу поясню. Их устроило помещение, которое мы предложили, и концепция промпарка «Пионер». Они увидели, что смогут расширяться на этой площадке. Соседство с другими компаниями им было нежелательно, потому что производство шумное. Как всем известно, КИП «Мастер» — это легкие перегородки, такого рода производство там сажать сложно. Им не нужно было строить с нуля, им нужен был базовый объект, который они хотели капитально отремонтировать. Плюс, по стечению обстоятельств, технические характеристики объекта полностью совпали с их потребностями. Сейчас, как я уже сказал, они заявляют второе производство — стеновых панелей, также на базе «Пионера». Рассматривают нашего отечественного соинвестора, 50 на 50. Также сегодня приехали их партнеры из Китая. Мы поедем в Камские Поляны, рассматривается вопрос возможности строительства теплиц. Пока деталей нет. Есть много других проектов.

На сегодняшний день у нас пять резидентов. Двое из них являются резидентами промпарка «Нижнекамск», одна компания выходит на фундаментные работы в июне. Так планомерно мы реализуем новые проекты.

В Нижнекамск сейчас часто приезжают представители малого бизнеса из Китая. К «Камастали» постоянно приезжают китайские партнеры, я в неделю один-два раза встречаюсь с ними, просто мы это особо не афишируем, но активность есть. Мы рассматривали упаковочное производство, другие варианты. У китайцев есть еще одна интересная особенность: они друг за другом смотрят, кто как развивается. Они приезжают, смотрят, полгода проходит, звонок — «давайте дальше работать». Как говорят, надо сначала удочки расставить, а потом уже рыбу ловить. Мы в своей работе — центр поддержки предпринимательства и мой отдел — стараемся везде закинуть удочки, а потом уже ловить рыбу. Пришел на рыбалку — и сразу же поймал 100 килограммов рыбы... Так не бывает.

«Китайцы — это 10 процентов из числа сотрудников, остальные — наши. Поверьте, в Китае сегодня достаточно хорошая экономика, рабочие места. У них нет большого желания переезжать» Фото: «БИЗНЕС Online»

Когда мы с представителями «Камастали» обсуждали вопросы инвестиций, они сразу сказали: «Ребята, Haier — это крупный бизнес, на них сложно равняться. Мы — малый бизнес, но за нами идут другие компании». Есть две стратегии. Челны сегодня развивают крупный бизнес, по моим ощущениям, а мы развиваем малый бизнес. Когда мы ездили в Китай, мы много что увидели. У Ни Вэй (учредитель головной компании «Камасталь» ООО «Циндао БэйчБэйцзяэр Инвестирование») группа компаний, одна из них — производство автокомпонентов. Она поставляет на конвейер BMW. То есть он не какой-то там китайский гаражник, он прошел все сертификации. И вот Ни Вэй — это крепкий малый бизнес по меркам Китая, по нашим меркам — это крепкий средний бизнес.

Возвращаясь к теме 7 инвесторов. Сейчас у нас согласована вся документация в кабмине по «Камэнергомаш». Объем инвестиций составляет 1,3 миллиарда рублей. Это тоже очень крупный проект. 252 рабочих места планируется создать. Проект по капитальному ремонту газотурбинных установок. Инвестором выступает «Камэнергоремонт» («КЭР-холдинг»). Они создали новую компанию, выкупили на БСИ базу, активно ведутся строительные работы. Очень амбициозный проект. Заявка по ним полностью готова. Почему не назначаем комиссию? Мы ждем вторую компанию «Метакам», по которой сейчас готовим документацию. Это резидент промпарка «Нижнекамск», малый бизнес. Инвестиции 90 миллионов рублей, 30 рабочих мест. Компания занимается производством запорной арматуры. Для нас этот проект очень важен, он полностью готов. В этом году он первый, кто построит корпус в промпарке «Нижнекамск». Мы ждем его и потом будем просить Алексея Валерьевича [Песошина] назначить комиссию, тогда сразу две компании у нас выйдут на обсуждение.

Следующий проект — это компания «Бонус-Кама» из Калужской области, сейчас идет подготовка заявки. Это переработчики резины, межкластерный проект. Также готовит заявку компания из Екатеринбурга «Экоменеджмент», которая утилизирует батарейки, медицинские и химические отходы. Здесь сразу хочу подчеркнуть, потому что начинают возникать вопросы. Есть два вида утилизации отходов у этой компании — утилизация внутреннего сгорания и утилизация путем применения инновационных технологий. Мы договорились, что сжигания не будет, утилизация не будет вредить экологии, не будет портить воздух соседям по промпарку. Мы внимательно за этим смотрим, потому что промпарк — это та территория, где должны быть инновационные интересные эффективные проекты. И, конечно же, это III класс — без всяких опасных производств. Далее готовится заявка по новому проекту — «НКХ-холдинг». Компания готовит производство трубных узлов и деталей технологических трубопроводов.

Для понимания. У нас есть три реестра. Первый — «зеленый» — это наиболее подготовленные проекты. Второй — «желтый» — это ближайшее приближение. И третий — «красный» — это те компании, которые пока не определились с решением. Я сейчас назвал пять проектов «зеленой» категории плюс «Камасталь». Мы планируем, что до августа все эти компании получат статус резидента ТОСЭРа. Итого будет шесть резидентов. Второй реестр — это то, что дальше августа. Там у нас компания «Саф-ПЭТ», по которой сейчас еще конкретики нет, там вопрос с определением источника финансирования. Конкретной заявки от них не поступило, они находятся в процессе «упаковки» проекта. У них есть земельный участок. Это и «Микрофибра» — они сейчас определяются с финансированием. Это «Камэнергостройпром», «Премиум-НК», «Сервис Универсал», «Русский ветер» и другие проекты. Вообще пул проектов по ТОСЭРу по всем трем реестрам — это 21 проект.

— Известно, что на Haier специалистов из Китая единицы, и роста их числа в планах нет. Как в Нижнекамске с этим обстоят дела?

— Абсолютно та же история. Китайцы — это 10 процентов из числа сотрудников, остальные — наши. Сами китайцы в этом заинтересованы. Поверьте, в Китае сегодня достаточно хорошая экономика, нормальное развитие, рабочие места. У них большого желания переезжать на рабочие специальности в Россию, я думаю, тоже нет: у них семьи, дети, многое другое. Все это оговорено. Они привозят ИТР, те обучают и уезжают. Сейчас в Нижнекамске находятся 14 китайцев — это ИТР. Они постоянно меняются. Когда они делали обшивку фасада, приехал китайский специалист, обучил, уехал. Сейчас приехали специалисты, которые установкой оборудования занимаются. Никакого «чайна-тауна» не планируется. Миграционные службы очень активно работают. Haier доказал, что нет с этим вопросов.

ОСОБЫЕ УСЛОВИЯ В КАМСКИХ ПОЛЯНАХ

— На какой стадии готовности сейчас промпарки, сколько их?

— У нас три парка. «Нижнекамск», где мы сейчас просим инженерную инфраструктуру по федеральной программе, с фонда развития моногородов привлекли 378 миллионов рублей. В октябре мы ее полностью сдадим и введем к эксплуатацию. В июне на строительство выходят четыре первых резидента. Сети очень хорошо спроектированы, есть даже общий забор, который вошел в сметы, есть КПП, электроэнергия, вода — все есть. Но когда мы реализуем проекты, связанные с парками, я всегда очень волнуюсь, потому что не всегда заявленные проекты инвесторов реализуются по факту. Строители построят сети, вопросов нет, мы даже не переживаем — есть опыт, есть компании, которые этим занимаются. Мы переживаем за качество инвесторов, которые туда приходят. Наша задача — чтобы эти сети работали на полную мощность и чтобы сети создавали условия для развития новых компаний. Наша задача активно работать с теми инвестпроектами, которые есть, помогать им выйти на стройку. Находить новые компании, которые хотят и могут построить новые производства. Это реализация гринфилд-проектов. Вы знаете, что в Татарстане есть негативный опыт, и, к сожалению, на нас это сильно эхом отдается. Сразу повышенное внимание к нашим проектам, к самим площадкам. Поэтому, если мы строим сети, то они должны работать.

Второй парк — это индустриальный парк «Пионер». 9,3 гектара, 14 тысяч квадратных метров. В 2019 году они уже приступили к проектированию, планируется строительство второго корпуса на 10 тыс. кв. м на территории индустриального парка. Плюс у нас в границах есть порядка 20 гектаров территории, которую мы в последующем можем присоединять к парку «Пионер», имея конкретные проекты.

Третий промпарк — «Камские Поляны». 120 гектаров, создана вся инженерная инфраструктура. На сегодняшний день основной резидент — это производство мультифиламентных нитей, туда пришел новый собственник, который планирует развитие. Мы с ним неоднократно встречались, сейчас он 2018 год взял на то, чтобы компания успешно зарабатывала прибыль и развивалась, это конкретно по производству нитей. А в последующем у него есть два проекта, которые он хотел бы реализовать в Камских Полянах. Есть там и исторически сложившиеся резиденты, это порядка пяти компаний, работают порядка 320 человек. «Камские Поляны» — это уникальный парк. Уникален тем, что есть все сети в небольшой отдаленности от города, и по санитарным нормам он ничем не обременен. Там можно открывать пищевые производства, парники, можно фармацевтические производства, переработку зерна — этот парк уникальный для всей республики. 15-тысячный поселок может обеспечить кадрами. Плюс сельская местность, которая прилегает, и Нижнекамск — вахтовым методом ездить, здесь небольшие расстояния. Поэтому мы проекты активно ищем, сегодня приедут китайские наши коллеги, есть и другие партнеры, которые очень часто смотрят площадку. Для нас это будет большой победой и достижением — то, что мы сможем привлечь такого рода компании и создать кластер пищевой или фармацевтический. Сейчас очень активно бужируется тема по созданию фармацевтических производств в республике, я был в составе делегации в Индии, мы смотрели фармацевтические производства и их индустриальный парк. Они производят все: от ветеринарных лекарств до аспирина и антибиотиков. Как нам сказали, раньше для того, чтобы поддерживать иммунитет ВИЧ-инфицированного, надо было 10 тысяч долларов в год, теперь за счет Индии цифра снизилась до 300 долларов, за счет удешевления технологии. Там огромный потенциал. Камполяны очень хорошо подойдут для создания фармпроизводств.

— В Камполянах есть кадры для фармацевтических производств?

— В Камполянах, конечно, большинство работает вахтовым методом. В то же время там много женщин, желающих работать. Люди ездят в Нижнекамск, в Чистополь. Также надо отметить, что в Индии на огромном производстве работает мало людей. Буквально аспирин производит один человек — есть ЧПУ, а он стоит на операции. Камполяны уникальны санзоной, плюс сети в поле: пожалуйста, работай, развивайся. Поэтому я думаю, что Камполяны ждет большое будущее, и мы этим вопросом активно занимаемся. Но, как говорят, смотри на табло. Когда есть результат, всегда приятно. Пока, к сожалению, таких результатов за полтора года не достигли. Но эти результаты мы обязательно получим.

— Хотелось бы напомнить условия вхождения в ТОСЭР «Нижнекамск» и сравнить с условиями в Челнах.

— В Нижнекамске первый год — 2,5 миллиона рублей инвестиций, в Челнах 5 миллионов рублей инвестиций. В последующие 10 лет у нас объем инвестиций 15 миллионов рублей, в Набережных Челнах — 50 миллионов рублей. По рабочим местам в Нижнекамске первый год 10, в последующем — 20 рабочих мест. В Челнах — 30 рабочих мест.

— Если компания не выполнила какой-то из этих критериев, то к ним приходит налоговая и говорит: «Ребята, заплатите все, что должны были»?

— Примерно так. Что касается ТОСЭРа, то здесь утверждаются KPI-показатели. Каждый квартал мы мониторим, если видим расхождение, то заключается допсоглашение. Если видим невыполнение, то уже подключается контрольно-надзорный орган. Есть такой механизм. У нас такой практики, слава богу, нет и не будет. Но всякое бывает, это жизнь, это бизнес. Мы стараемся проекты смотреть внимательно. Но помимо нас проекты смотрит и минэкомразвития, и минфин, и минпром, и другие структуры.

— Напомните, пожалуйста, какие получает льготы компания-резидент ТОСЭРа?

— Компания получает четыре вида налоговых льгот. Налог на прибыль — первые три года 5 процентов, в последующем — 12 процентов вместо 20 процентов. Налог на имущество и налог на землю — ноль на 10 лет. Пенсионные и страховые взносы вместо 30 процентов — 7,6 процента за каждого сотрудника. Это самая популярная и интересная льгота.

Важно упомянуть, что ТОСЭР — это город, а не только промпарки. Мне много вопросов задают: «А вот промпарк „Нижнекамск“ есть, только там же можно разместить?» Объясняю, что нет, что есть границы города, в любом месте можно реализовать свой проект. Сайт, который мы запустили, очень подробно рассказывает про льготы, про территории. Я еще раз хочу сказать, что этот крен в сторону ТОСЭРа неправильный. Инвестициями надо заниматься комплексно, ТОСЭР — это одна из составляющих. Конечно, это привлекательно в плане льгот. Грубо говоря, у вас удочка не с одним крючком, а с семью. Разница есть. Но и с одним крючком, если ты хороший рыбак, сможешь поймать даже больше рыбы, просто времени побольше уйдет.

— Иностранцы есть, кроме турок и китайцев?

— Испанцы — микроволокно, есть у чехов проект — производство градирен «Фанс-восток». Правда, он пока под вопросом, потому что чехи ищут рынки сбыта и хотят локализовать у нас производство. Я был у них в Чехии, завод очень современный и интересный, но им нужен контракт на 200 миллионов рублей, чтобы прийти. Сейчас они работают в основном на европейских рынках. Кроме того, мы ведем переговоры с немцами по проектам, в Питере были переговоры. Российских инвесторов много: Удмуртия, Чувашия, Калуга.

«Да, у нас больше преимуществ за счет ТОСЭРа, но далеко не всем компаниям он нужен. Из 40 компаний в каталоге инвестпроектов, по разным причинам, только 20 планируют войти в ТОСЭР» Фото: Олег Спиридонов

КАК ПЕРЕЖИТЬ КОНКУРЕНЦИЮ МЕЖДУ ТОСЭРАМИ?

— Когда ТОСЭР был только в Челнах, вопросов конкуренции не было. Но сейчас в республике уже несколько таких территорий, и мы видим, что конкуренция уже есть. С одной стороны, хорошо, что она есть: рыба ищет, где глубже. С другой стороны, не получится ли так, что у нас через несколько лет все активные предприниматели стекутся в эти территории, а остальная республика останется без инвесторов?

— У нас есть каталог инвестиционных проектов. В нем сегодня 40 проектов на 35 миллиардов рублей с созданием 3,5 тысячи рабочих мест. В этом каталоге есть проекты и социального характера, и инфраструктурные. Есть проекты, претендующие на статус резидента ТОСЭРа. У нас люди немного путают понятия «ТОСЭР» и «инвестиции». Это разные вещи. Конечно, ТОСЭР, для Нижнекамска в частности, это толчок в развитии экономики, ее диверсификации. Например, «Рамус-Молл»  не претендует на статус резидента ТОСЭРа, но это инвестиционный проект. Или «Нижнекамские термы» — мы вчера провели совещание и шлепнули по рукам, начали готовить муниципально-частное партнерство, которое позволит нам реализовать этот проект.

Все эти проекты развивают территорию и диверсифицируют экономику, но напрямую инвестиционную работу связывать с ТОСЭР — это большая ошибка. Есть проекты инвестиционные, есть проекты тосэровские внутри инвестиционных проектов. ТОСЭР — это толчок, и им надо воспользоваться. Когда мы получили статус, у нас сразу появился инвестиционный портал, бренд, мы начали выходить на международные площадки, создавать промпарки. Если бы ТОСЭРа не было, мы бы все равно занимались активным привлечением инвестиций. Нам бы никто не запретил создать промпарк и получить федеральные средства, привлекать производства и давать им рынки сбыта для «Нижнекамскнефтехима». Да, у нас больше преимуществ за счет ТОСЭРа, но далеко не всем компаниям он нужен. Из 40 компаний в каталоге инвестпроектов по разным причинам только 20 планируют войти в ТОСЭР. Здесь разные причины. Первая — несоответствие требованиям. Вторая — есть компании, которые открыто заявляют: «Нет, мы не хотим в ТОСЭР». Спрашиваешь: «Почему?» Отвечают: «А зачем нам? У нас 20 человек работают, высокомаржинальная компания. Какие льготы? Мне ТОСЭР не принципиален».

В каждом районе есть свой изюм — хоть в сельском, хоть в городском. Понятно, что города — это центры притяжения, но сельские районы тоже могут развиваться. Мы сейчас, например, запустили потребкооператив на селе. Там большая программа, они не собираются вступать в ТОСЭР, потому что ТОСЭР — это только территория города. Но там тоже амбициозный проект, большие цифры. У всех есть возможность для развития, самое главное — найти изюминку.

— Если взять Кремниевую долину в США — там не пытаются разнообразить экономику, только информационные технологии и электроника. Нижнекамск — город нефтехимии. Так, может, и не надо ничего диверсифицировать, а сосредоточиться на том, в чем город силен?

— Машиностроение для Набережных Челнах — это все, это основа, градообразующее предприятие, для Нижнекамска — нефтехимия, и без этого никак. Но диверсификация для экономики, если откровенно, желательна. Я не жил в Нижнекамске в кризисный период, мы жили в Челнах. Я хорошо помню, когда у меня родители не имели возможности что-то купить, как и большинство населения. Разные периоды были, хотя у меня отец всю жизнь на КАМАЗе работал, мать — врачом. Когда КАМАЗ просел, мы это сильно ощутили, я это как обыватель говорю. После кризиса начали говорить о диверсификации. И, конечно, сейчас времена меняются. Дай бог, такого больше не будет. Но когда экономика реагирует более мобильно, есть иные рабочие места, есть развитие и динамика — это, конечно, большой плюс. Да, без нефтехимии Нижнекамск не сможет развиваться активно. Но когда появляются новые проекты, у людей появляется альтернатива в выборе профессии, это, конечно, будет позитивно влиять и на социальную среду. Поэтому я считаю, что бизнес надо развивать, диверсификацией надо заниматься. Вот пришла «Камасталь». До этого не было у нас стальной отрасли, а сейчас с учебными заведениями прорабатывается открытие новой специальности именно по стали. Запустился процесс набора персонала. Не все же хотят на химии работать. А когда человек хочет работать в другой отрасли, ему приходится переезжать. Зачем? Он может остаться в своем городе и работать в компании «Камасталь», например. Мы получаем дополнительные налоговые возможности. Вот был недействующий кирпичный завод, а сейчас там появляется производство и будет как минимум 200 рабочих мест. Диверсификацию экономики может обеспечить именно малый и средний бизнес. Но и в то же время мы очень заинтересованы в переделе нашего сырья — это следующий этап нашей эволюции. Для того, чтобы «Нижнекамскнефтехим» крепко стоял на ногах, нужно отгружать продукцию. Понятно, что есть экспорт, валюта, это все выгодно. Но хорошо всем, когда наше же сырье перерабатывается на нашей же территории. Мы дополнительно получаем налоги, рабочие места и производим конкретный продукт. Например, компании «Преттль», «АйПласт», которые берут сырье, производят конечную деталь и получают добавленную стоимость с нее. На этом постоянно акцентируют внимание Рустам Нургалиевич [Минниханов] и Айдар Раисович [Метшин] — мы должны активно заниматься проектами передела нашего сырья. Я убежден, что диверсификация нужна. И я этим занимаюсь. Понятно, что это постепенно достигается, но это нужно. И это любой компании нужно. Вот сегодня у тебя успешный бизнес, но ты тоже должен думать, как его диверсифицировать. Завтра может прийти новая компания с новыми технологиями, ты можешь упустить момент, и конвейер не купит твой продукт. Тебе желательно, чтобы где-то были подушки безопасности. Любой частной компании надо диверсифицироваться, а мы о масштабах города говорим.

«Мы пока реализуем стратегию сохранения нашей молодежи в городе. Как известно, чуть более 20 процентов выпускников 11-х классов остались в Нижнекамске» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какая форма взаимодействия между ТОСЭР Нижнекамска, Челнов, Чистополя, Зеленодольска?

— Форма взаимодействия абсолютно здоровая, нормальная. Мы активно общаемся друг с другом, советуемся. Вот последний пример, когда компания планировала прийти в Челны, но она не проходила по объему инвестиций. Мы встретились, обсудили, инвестор конкретно сказал: «Я не проходной в Челнах, у меня 20 миллионов рублей инвестиций, больше не смогу, буду базироваться у вас». Это пример как раз взаимодействия. У каждого города свой потенциал и свои сильные стороны. У нас это нефтехимия. Челны — машиностроение. В Чистополе свой крупный промпарк есть. В Зеленодольске — близость к Казани, логистическое направление. У каждого своя история, а взаимодействие у нас абсолютно нормальное, мы друг другу помогаем, подсказываем. У нас много совместных выездов на разные форумы, совместное обучение.

— То есть вы рассчитываете, что резиденты сами естественным путем будут расходиться по муниципалитетам?

— Естественного пути здесь, конечно же, нет. Все зависит от активности муниципалитета. Кто как будет работать, так и будет привлекать инвесторов. Вообще я хочу сказать, что, работая с инвестором, нужно использовать комплексный подход. То есть не «вот ТОСЭР, а где ваша заявка?». Здесь важна и подготовка кадров, и жилье, и кредитные ресурсы, и договоренность с банками. Сказать, что сегодня есть проекты, которые приходят, кладут бизнес-план на стол и говорят: «Я готов войти в ТОСЭР», — такого нет. Мы занимаемся каждым проектом, по всем вопросам прописываем дорожные карты и по ним идем. Все будет зависеть от активности самих муниципалитетов, от продвижения, от подходов. Ну и площадки. Почему мы начали заниматься промпарком «Пионер»? Я всегда говорю, что в Челнах есть КИП «Мастер»:1,3 миллиона квадратных метров готовых площадей — приходи и работай. В Нижнекамске такие площади есть, но они не на таком уровне. Поэтому мы заинтересованы в развитии индустриальных парков наподобие «Пионера» с готовой инфраструктурой, потому что инвестор приходит и говорит: «Дайте мне такую же площадку и я буду работать с вами».

— КИП «Мастер», наверное, объект зависти для многих. Это промпарк, который сделал КАМАЗ. А «Нижнекамскнефтехим» не хочет пойти таким же путем?

— КИП «Мастер» же создан за счет площадей, которые высвобождались вследствие реинжиниринга и оптимизации площадей. Но у нас другая ситуация. Наоборот, у нас площадей не хватает. Планируется строительство завода «Этилен-600», есть и другие проекты. Поэтому у нас другой подход, но есть наработки по объектам наподобие бывших крупных заводов по бетону, ЖБИ. Есть и частные компании, которые предлагают свои площади. У нас есть пул проектов, 17 тысяч площадей у частных компаний, которым мы предлагаем нашим инвесторам. Компания «Бонус-Кама» как раз зашла на такую площадь. В формате, подобном челнинскому, у нас работы не планируются. Просто нет площадей таких. Если бы были, мы бы смотрели.

— А если муниципалитет возьмет и отдаст что-нибудь на баланс «Нижнекамскнефтехима»?

— Откровенно, у нас нет таких площадей. Мы ищем в разных частях города разные площадки от 5 тысяч квадратных метров и пытаемся отдать их инвесторам.

— Еще вопрос о конкуренции. Челны говорят, что на уровне региона уже согласовано снижение инвестиционного порога до нижнекамского. Этот момент не напрягает?

— Абсолютно нет. Все законодательные инициативы Набережных Челнов и для нас являются примером. То, что они снижают порог, нас не задевает.

— А как же та компания, которая не прошла порог в Челнах и ушла в Нижнекамск?

— Это одна компания. Что выберут, то выберут. Мы не сидим, руки не потираем. Мы работаем своими силами. В Челнах сейчас пытаются IT-отрасль завести, чтобы ОКВЭД (общероссийский классификатор видов экономической деятельности) был у них по IT. Они переписали всю заявку, пытаются ее согласовать. Вот это мы тоже будем делать, но набрав опыт, — скорее всего, во второй половине следующего года.

— В IT-отрасли?

— Нет, не в IT. Есть реальные проекты, которые не соответствуют ОКВЭДу, мы этот пул проектов наберем и будем их дополнять. Когда пишешь заявку ТОСЭРу, ты должен обосновать каждый ОКВЭД конкретным инвестпроектом. Мы смогли обосновать при подготовке заявки 16 основных ОКВЭДов, подвиды не считаются. Это достаточное количество, но есть проекты, которых просто не было в Нижнекамске. Если они появляются, мы должны их набрать и дополнить. Но чтобы дополнить, надо переписать заявку. Поэтому опыт Челнов мы будем использовать. Все инициативы Набережных Челнов в части развития ТОСЭРа и то, что три года пенсионные льготы и прочие инициативы мы будем совместно использовать. Даже обсуждали возможность создать рабочую группу по законодательным инициативам, связанным с ТОСЭР. Это всем выгодно. А то, что Челны пытаются снизить входной порог, я считаю даже справедливым, потому что все должны быть на равных условиях.

— Какие ОКВЭДы вы ходите завести?

— Пока мы набираем опыт, но вот, например, ОКВЭД бумажного производства нам интересен. а также другие. Пока таких ситуаций, что пришел инвестор с проектом и мы не смогли дать ему статус из-за того, что не было ОКВЭДа, еще не было. Но мы знаем, что есть проекты, которые планируются к реализации в 2019–2020 году. Если это будут реальные живые проекты, то под них мы будем делать ОКВЭД.

«Есть реальные проекты, которые не соответствуют ОКВЭДу, мы этот пул проектов наберем и будем их дополнять. Когда пишешь заявку ТОСЭРу, ты должен обосновать каждый ОКВЭД конкретным инвестпроектом» Фото: Олег Спиридонов

«ЕСТЬ МИФ, ЧТО ОНКОЛОГИИ В НИЖНЕКАМСКЕ МНОГО»

— Новости о новых производствах часто раздражают население из-за повышенной экологической нагрузки района. Муниципалитет рассматривает смещение приоритетов к сельскому хозяйству?

— Реакция жителей понятна. «Нижнекамскнефтехим», ТАНЕКО, прочее... Сейчас очень много делается, реализуются программы, которые помогают снизить экологическую нагрузку. У нас нет проектов в работе и в пуле, которые несут экологический вред. Все соответствует нормам и требованиям. Просто я считаю, что здесь наша задача больше показывать людям, разъяснять, зачем мы эти производства размещаем на нашей территории. То, что это и рабочие места, и новые виды деятельности, и это никак не связано с экологической нагрузкой. Наша задача — проводить ликбезы. Настороженность населения, наверное, в любом промышленном центре страны возникает. Но мы должны думать и о нашей молодежи: куда они пойдут работать, какие компании мы будем развивать? А как мы будем развиваться сегодня без промышленности? Представьте на минутку: мы не создаем свой продукт, не развиваемся, что тогда будет? Мы просто через 10 лет отстанем от всего мира, у нас не будет роста заработной платы, конкуренции.

Есть миф, что онкологии в Нижнекамске много, но медицина доказала, что это не так. Понятно, что есть профзаболевания, большой процент населения работает на градообразующем предприятии, но там и пенсия раньше, и за вредность соответствующие выплаты. Об этом и речь. Задача — предложить населению трудоустройство не только на химпредприятии, потому что у каждого свой путь развития, но и на иных предприятиях, которые могут выплачивать заработную плату в соответствии с существующим уровнем.

— В Камполянах есть проблема — высокий уровень безработицы, в то же время резиденты не могут найти работников. В Нижнекамске есть предприятия, к которым не идут люди. В Челнах мы были очевидцами ситуации, когда у резидентов ТОСЭРа есть проблема с привлечением людей. Вопрос, видимо, не только в размере зарплат, но и в квалификации кадров. В Нижнекамске тоже?

— Вообще, конечно, при развитии любых производств всегда будут возникать вопросы по кадрам. Но мы пока реализуем стратегию сохранения нашей молодежи в городе. Как известно, чуть более 20 процентов выпускников 11-х классов остались в Нижнекамске. Мы делаем ставку на нашу молодежь, будем создавать координационный центр по этому вопросу. Наша задача — чтобы молодежь знала, где она может работать, чтобы молодые люди проходили практику, могли планировать свое будущее и оставались в городе. Это первая стратегия. Потому что, когда мы говорим, что к нам кто-то приедет, это, конечно, тоже есть, но это такая история из разряда «Нью-Васюки». На сегодняшний день везде промышленность неплохо развивается. Почему человек должен все бросить и приехать в Нижнекамск?

Лично я учился в КАМПИ в Челнах, меня родители ориентировали. Но я пошел в студсовет, по своей волне поплыл и как-то определился. Но 70 процентов моих одногруппников уехали. Потому что, когда мы учились, никто не понимал, где они будут работать и какое будущее их ждет. Они видели Казань, видели Москву и Питер, и все рванули туда. Но я вам скажу, что сейчас половина из них вернулась обратно. Людям кажется, что там их все ждут, что там лучше, но где родился, там и пригодился. Поэтому мы для нашей молодежи должны сделать конкретный проект. Например, компания «Преттль» четко сказала: «Мне надо 400 девушек, женщин, я хочу организовать сборный цех». Кто это будет? Это же надо, чтобы и факультет был закреплен за «Преттль». Компания готова участвовать в создании материально-технической базы, они готовы платить стипендию, готовы взращивать молодежь, которая будет у них работать. А я, как молодой, буду знать, что, как только я окончу техникум, меня ждет «Преттль», зарплата будет 30 тысяч рублей условно, я могу в ипотеку купить квартиру и создать семью. А когда у меня этого нет, я не знаю, где я буду работать, мне родители говорят: «Улым, мы всю жизнь проработали на химии, а ты езжай-ка в Москву, может, там у тебя что-нибудь получится». Я считаю, что мы должны заниматься молодежной политикой. Надо закреплять группы в техникумах за предприятиями, должна быть конкретная практика. И должно быть не на словах, а на деле. Вот, например, «Камасталь»: «Вот студенты, вот такая компания с кто хочет работать в „Камастали“?» Определились, и студенты все три-четыре года проходят практику там. Потом в армии год отслужили, вернулись, пошли работать. Это же долгосрочные проекты, компании 10–20 лет развиваются, мы же в рыночной экономике. Вопрос созрел. Уже сами производственники приходят к нам и говорят: «Помогите с молодежью, закрепите группы». Мы обязательно этот проект сделаем.

Насчет Камполян вы задали вопрос. Ситуацию я легко объясню. Вот есть город с 15 тысячами населения, там все устоялось. Какой-то процент работает на мультифиламентных нитях, есть Нижнекамск — какой-то процент работает на химии. В Камполянах очень популярно работать вахтовым методом. Вот есть пенсионеры, рыбаки и вахтовики. Что меняется-то? Это все сложилось. Но появится новое производство, и люди начнут реагировать. Зачем ему ехать в Нижнекамск, если ему здесь заплатят те же 40 тысяч рублей, например, на фармацевтическом предприятии? Должно быть постоянное движение. Когда все бурлит и работает, у людей начинает менталитет меняться.

ТУРКАМ ИНТЕРЕСНА НИЖНЕКАМСКАЯ ЗИМА

— Мы слышали, что в сентябре вы хотите провести международный инвестфорум...

— Мы хотим провести в Нижнекамске международный инвестиционный форум совместно с агентством инвестиционного развития РТ. Планируем пригласить все полномочные представительства Татарстана, которые работают по всему миру, всех потенциальных инвесторов, с кем мы взаимодействуем сегодня, города-побратимы Мармарис, Мерсин (Турция) и Мейшань (Китай), предприятия регионов России, которые имеют желание развиваться в Татарстане. Планируется выступление действующих инвесторов, которые уже реализовали здесь проекты. Они расскажут, как это было, какие преимущества есть. Нет ничего лучше, когда сам инвестор рассказывает другим инвесторам, в чем преимущества. Плюс будет презентация нашей городской территории, чтобы наши полномочные представительства понимали, что такое Нижнекамск и какие экономические возможности мы имеем. Будут секции, круглые столы, экскурсии по предприятиям, по общественным пространствам города. Мы хотим открыть Нижнекамск тем людям, которые его так глубоко не знают, которые напрямую общаются с инвесторами других регионов. Мы планируем пригласить соответствующих спикеров и модератора из Москвы. Форум будет современный. Примерно 70 процентов участников планируется приезжих и 30 процентов — местных.

— Немного было неожиданно, что выбрали Мармарис. Направление все-таки специфическое, и традиционно туда едут не так много россиян, как в Анталию и Кемер. К тому же это более дорогой курорт.

— Действительно эта программа позволила загрузить Мармарис, и люди из Нижнекамска начали пользоваться прямым рейсом. Это очень удобно. Можно сказать: «А что вы Турцию продвигаете, когда у нас Краснодарский край есть?» Но самое главное — это безопасность наших туристов. Не да бог какой-то форс-мажор: звонок — и мы сразу же все вопросы снимем. Это очень хорошая вещь, когда ты напрямую можешь повлиять на ситуацию, связанную с безопасностью. Второй рейс под загрузку полностью, свободных номеров в отелях на июль практически нет. Сейчас уже идет речь про открытие второго рейса в неделю, пока что один.

— Было удивительно узнать, что с представителями Турции обсуждается строительство отеля в Нижнекамске. Обоюдный интерес понятен, когда наши туда летят. А им-то что здесь?

— Им зима интересна. Им интересно посмотреть культуру Татарстана, российский быт. Им интересен этнотуризм. Когда приезжала делегация, мы возили их по сельским поселениям, они вообще в восторге были. Насчет строительства отеля. У них есть большой опыт, я и ТПП, и мэра мучаю: «Дайте нам оператора по гостиницам...» Потому что у нас есть на Красном Ключе гостиница. Они могут зайти оператором, любые условия. Просто нужен контакт. Например, мы сейчас вышли на инвестора, мы с ними скоро встречаемся. Эта компания, которая хочет колесо обозрения построить. Мы посмотрели — парк «Семья» идеально подходит для них. В любом инвестпроекте всегда нужен человек, с которым мы начинаем работать и которому можем показать всю красоту и весь масштаб. Вот вроде бы живем в Татарстане, иногда путешествуем. Начинаешь разговаривать с людьми и начинается: «Татарстан — Казахстан...» Начинаешь рассказывать, что есть Челны — машиностроение, в Нижнекамске — нефтехимия. Просто люди не знают, надо территорию презентовать, показывать, продавать. Когда мы говорим, что Шишкин здесь рисовал свои картины, люди удивляются, думают, что это не здесь. Даже у нас в республике не знают, что корабельные сосны Петр брал не в Елабуге, а в Нижнекамске.

— У вас функционал поменялся, разделение должностей произошло. С чем это связано и какова ваша зона ответственности сейчас?

— Я был заместителем руководителя исполкома по экономическому развитию и инвестициям, курировал госзакупки муниципальные, курировал блок экономики. Сейчас эти функции перешли к Ленару Ахметову. Плюс Ленар Раилевич занимается транспортом, экологией и охраной труда. У меня добавляется ТОСЭР, который мы сейчас формируем. Спасибо Рустаму Нургалиевичу, который принял решение создать отделы ТОСЭРа во всех городах. Мы уже провели собеседования, определись с персоналом, который будет работать в этом отделе. Мы разделили работу на две части. Отдел ТОСЭРа будет готовить документы, помогать взаимодействовать в моногородами. А центр поддержки предпринимательства будет, что называется, снаряды подтаскивать, будет привлекать инвесторов. То есть они привлекли и передали туда. Потому что совместить в одном отделе и поиск инвесторов, и подготовку документов, я вам скажу, это невозможно. Сферой моей ответственности остается отдел ТОСЭР, центр по поддержке и развитию предпринимательства, отдел торговли и услуг, отдел рекламы.

«У нас снижается доля торговли — за прошлый год снизилась на 2 процента, растет доля производства. Сегодня в экономике МСП доля торговли 48 процентов» Фото: Олег Спиридонов

«ПОЯВЛЕНИЕ БОЛЬШИХ СЕТЕЙ «УБИВАЕТ» МАЛЫЕ ТОРГОВЫЕ ОБЪЕКТЫ»

— Интересный вопрос от читателя пришел. Он пишет: «Не секрет, что весь малый бизнес в Нижнекамске был привязан в основном к торговле и оказанию услуг населению. В результате агрессивной и нерегулируемой экспансии федеральных сетей практически торговая деятельность перешла в руки нескольких монополистов. Сам, будучи предпринимателем, занимался с 1998 года развитием торговой сети, но по известным причинам свернул деятельность в 2018 году. Вопрос такой. Почему бы вам совместно с руководителями наших крупных предприятий и коммерческих банков не разработать программу для малого бизнеса в сфере производства? Пусть на каждом промышленном гиганте предоставят всем желающим предпринимателям направления для занятия производством с гарантированным заказом продукции. При этом банки предоставят льготные кредиты под эти направления. Это будет регулируемая экономика для малого бизнеса с нулевым риском банкротства. Просто сегодня предпринимателям нужны гарантии востребованности их деятельности».

— Это же рынок. Да, есть «Магниты», «Пятерочки»; там, где они появляются, маленькие магазинчики сворачиваются, начинают перепрофилироваться. Но я другое скажу. Очень выгодно заниматься производством пищевой продукции и поставлять в эти магазины, благо на территории Республики Татарстан достигнуто очень много договоренностей в плане поставок нашей местной продукции на прилавки. И я, как куратор торговли, занимаюсь совместно с отделом торговли ежедневно тем, чтобы продукция нашего нижнекамского хлебокомбината была в магазинах, чтобы было наше молоко и другие продукты. Производственники имеют возможность поставок, плюс наши фермеры через потребкооперацию планируют перерабатывать и поставлять овощи. Но то, что появление больших сетей «убивает» малые торговые объекты — это надо признать. Поэтому у нас появилось сейчас очень много пекарен на базе бывших продуктовых магазинов. Люди занимаются диверсификацией, находят новые ниши и отрасли. Нормальный это процесс или нет, но потребитель выбирает качественную услугу и цену, которая в сетевых магазинах ниже. Есть понятие «магазин у дома», вот они еще хорошо выживают, потому что не все имеют возможность далеко идти за продуктами. Поэтому этот процесс идет и движется. А в этом конкретном случае я бы посоветовал предпринимателю обратиться к нам, посмотреть, что можно сделать, как можно диверсифицировать предприятие. Тем более что у нас реализуется школа молодых предпринимателей, где мы сейчас смотрим стартап-проекты. Школа хороша тем, что помогает стартануть. Но в этом случае другая история — здесь просто надо подсказать, как дальше развиваться.

У нас снижается доля торговли — за прошлый год снизилась на 2 процента, растет доля производства. Сегодня в экономике МСП доля торговли 48 процентов. Доля МСП как такового в валовом территориальном продукте — 13,7%, это связано с крупными градообразующими предприятиями. Мы прекрасно понимаем, что в чистом виде 25 процентов МСБ мы не увидим, тем более сейчас, когда строится «Этилен-600». После его запуска цифра будет совсем другая, но мы с Айдаром Раисовичем договорились и зафиксировали цифру на 1 января 2017 года. Свой KPI к 2020 году мы будем считать от зафиксированной цифры, несмотря на то, как будет развиваться химия. То есть от момента старта. В Госстате будет, допустим, по-прежнему 13 процентов после запуска «Этилена-600», но мы будем понимать, что фактически МСБ выросло, к примеру, на 4 процента. Такой KPI мы установили сами себе.

— А нельзя просто по количеству компаний считать?

— Это второй показатель, но юрлица могут быть и нулевыми — по ним судить о росте тоже не совсем объективно. Однако по количеству мы уже за прошлый год выросли на 1,2 тысячи компаний, у нас их сегодня 8601. Из них 3 тысячи юрлиц и 5,6 тысячи индивидуальных предпринимателей. Средняя зарплата на промпредприятиях 44,5 тысячи рублей, по району — 42 тысячи рублей, в малом бизнесе — 26,8 тысячи рублей. В МСП у нас занято 16 тысяч человек, трудоспособное население района — 99,5 тысячи человек. Каждый квартал мы подводим итоги, и могу сказать, что по итогам первого квартала мы выросли еще на 200 компаний. Между прочим, мы провели анализ — 50 процентов зарегистрированных компаний были связаны с центром поддержки предпринимательства. Сегодня, чтобы зарегистрировать компанию, нужно иметь юридический адрес. У нас сегодня на «Пионере» висит восемь юридических адресов: кто-то должен переехать, кто-то построиться... По факту они пока просто временно арендуют небольшие площади. Так решаем вопрос с юрадресом, чтобы компании могли развиваться.

— Сколько в районе всего среднего масштаба компаний, не связанных с нефтехимом?

— Порядка 20 производственных компаний, у которых оборот свыше 2 миллиардов и не менее 250 сотрудников. Строительные компании очень мощные у нас есть. «ОНК-холдинг», у них и проектный институт свой, и подразделения «Татнефти» есть, и «Энергосила-НК», и другие. Есть строители, которые на промсфере активно работают, есть, которые в бюджетной сфере. Например, Самилов Валерий Иванович по жилью у нас активно работает.

— Зарплата в МСБ ниже, чем на предприятиях. Не будут резиденты испытывать дефицит в кадрах?

— Зарплата низкая из-за торговли. У них серая зарплата. Мы постоянно с этим боремся и выявляем. В этом году у нас план 3,5 тысячи выявить договоров, которые имеют низкий уровень зарплаты. Мы на комиссию по легализации приглашаем. Вот сидит работник. Спрашиваем: «У вас сколько детей?» — «Двое». — «А сколько вы получаете? 11 тысяч рублей? А как вы кормите детей?» И начинают признаваться: «Да, мы получаем зарплату в конвертах...» И мы делаем допсоглашение, приглашаем собственника и приводим в соответствие. И таких 3,5 тысячи. В том году 2,8 тысяч договоров выявили. Работа очень масштабная ведется. И я хочу вас заверить, что за счет увеличения минимального фонда оплаты труда и за счет этой работы у нас средняя зарплата вырастет только в этом году на 4–5 тысяч рублей.

«Наша задача создать торговый центр класса «А». Это как раз «Рамус Молл». Туда придут федеральные бренды. Мы хотим, чтобы челнинцы тоже к нам приезжали»

ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ «ИННОКАМ»?

— Вопрос по «Иннокаму». Никто никогда не может понять, что это за организация, чем они занимаются.

— Задача «Иннокама» — это реализация межкластерных и инфраструктурных проектов. Сейчас постараюсь вам объяснить. Вот, условно, есть КАМАЗ, есть «Нижнекамскнефтехим», есть другие производства. Есть технологическая цепочка на самом высоком уровне. Например, резина поставляется на КАМАЗ и так далее. Это как раз предприятия кластера «Иннокам». Есть утвержденная концепция кластера, в которую вошли все межкластерные проекты и инфраструктурные проекты для их развития. Туда вошли семь городов и районов. Это первая линия взаимодействия. Есть вторая линейка, когда взаимодействуют малый и средний бизнес, например, по автокомпонентам. Условно, автотехник производит обшивку для кабин. «Кориб» производит, условно, пластмассовые изделия. И вот они взаимодействуют, это называется кластерная кооперация. И плюс эти предприятия говорят: «Мы бы развивались лучше, если бы не было транспортного коллапса, если бы в Нижнекамске построили мост и нам было бы легче работать». «Иннокам» включает это в концепцию и пробивает на федеральном уровне. Нижнекамск говорит, что нужна новая трамвайная ветка, чтобы доставлять рабочих на предприятия — ее продвигают на федеральном уровне в рамках концепции «Иннокам». То есть это организация, которая призвана объединять крупные и малые предприятия, призвана снимать инфраструктурные барьеры и структурировать межкластерные проекты. Это коллегиальный орган, который включает в себя представителей и крупных предприятий, и малого бизнеса, и чиновников. Конечно, нет такой формулировки, меня за это могут поругать, но я бы назвал «Иннокам» координирующей общественной организацией, которая сажает за один стол разных стекхолдеров, заинтересованных в развитии территории и которая имеет статус, чтобы декларировать эти проекты на федеральном уровне.

— «Иннокам» можно воспринимать как управляющую компанию?

— Да, можно воспринимать так. Я хочу сказать, что они свои функции активно выполняют.

— Эта организация нужна была, чтобы войти в федеральную программу финансирования кластерного развития?

— Во-первых, была утверждена концепция «Иннокам», вынесена на федеральный уровень, согласована, территориально закреплена. Туда вошли 11 нижнекамских инфраструктурных проектов, в том числе мост, южная ветка. Конечно, нужна организация. А как иначе мы бы эти проекты наработали и выносили бы на федеральную повестку? Я считаю, что любые способы привлечения федеральных средств хороши. Федерация же очень просто работает. Нам говорят: «Дорогу хотите? Давайте конкретные цифры». Мы же сейчас даем заявку на дорогу в промпарк «Пионер». Это 5,2 километра. 308 миллионов рублей. Есть конкретные цифры, есть проект. А если нет проекта, то ничего нам давать не будут. То же самое здесь. Я очень серьезно отношусь к этой организации и считаю, что она крайне необходима. Она заняла свою нишу, это очень хороший межвед.

— Полноценная камская агломерация — насколько это реальная перспектива?

— Смотрите, мы создадим «Рамус Молл» — челнинцев будет там достаточное количество. Потом откроют оздоровительный комплекс — тоже из Челнов будут люди, надо думать. Мне позвонил предприниматель и говорит, что приедет инвестор, который предлагает интересный проект как раз по логистике. Мне, кстати, очень в Нижнем Новгороде понравилось. У них канатная дорога практически от кремля до соседнего города. Он и как транспорт служит, и как развлечение. Но мы сейчас не про Нижний, а про то, что и у нас что-то подобное нужно. Не секрет, что сегодня много нижнекамцев ездят в Казань и в Челны за покупками, у нас нет определенных брендов. Наша задача создать торговый центр класса «А». Это как раз «Рамус Молл». Туда придут федеральные бренды. Мы хотим, чтобы челнинцы тоже к нам приезжали. Но, в принципе, потенциал есть. Наши общественные пространства уже привлекли челнинцев — люди приезжают посмотреть и погулять с детьми. Здесь и расстояние-то несущественное. Я каждый день езжу. Я вам точно говорю: мы обречены на развитие закамской территории. Пройдет 20–30 лет, и вы сами это ощутите — границы сотрутся. И они уже стираются. Трудовая миграция очень активна.

«Я хочу призвать бизнес активно участвовать в грантах, программах поддержки. На «Лизинг-Грант» у нас было в 2016 году две компании, которые получили грант на 3 миллиона рублей. А в 2017 году мы уже привлекли 30 миллионов рублей» Фото: Олег Спиридонов

— У вас большой опыт работы в Челнах, сейчас в Нижнекамске. Что общего и разного в деловом климате в целом? Ментальность предпринимателей чем отличается?

— Отличия есть. Все отмечают, что в Челнах легкие на подъем люди. Это всесоюзная стройка, сюда приезжали люди со всей страны и на хорошее, и на плохое. Я вспоминаю пивной бунт, когда запретили в подземках пивом торговать. Я тогда понял, насколько Челны легкие на подъем. Запретили — айда на улицы, на баррикады. Когда завод сгорел и все потеряли заработок, мой отец был предпринимателем, ставил двигатели на тракторы. Все — он обанкротился. Люди не знали, чем заниматься, куда идти и начали открывать свой бизнес. Вот у меня теща — учитель географии, торговала на рынке, сейчас у нее свой бутик. Действительно, очень много людей пошли в бизнес. Тогда серьезную роль сыграл Алтынбаев, он сказал: «Забирайте площадки». И люди начали развивать предпринимательство. В Нижнекамске другая история. Здесь была стабильность. Конечно, кризисные моменты были, но не в таких масштабах и не на таком уровне. Поэтому бизнес Нижнекамска очень настороженный, аккуратный в своем развитии. Я это очень четко заметил. Они спокойно сидят: «Акча бар, все нормально, бик зур рахмат, я поехал, мне ничего лишнего не надо, только не трогайте меня». А в Челнах наоборот: там все кипит, динамика, «давай сделаем что-то новое». В Нижнекамске все-таки денег побольше, есть киты среди инвесторов, но все равно присутствует настороженность. Но в то же время в Нижнекамске, когда ты начинаешь с ними работать, им объяснять и показывать, у них больше, конечно, конкретики. Если он загорелся, то он идет активным темпом. Вот такие ощущения у меня. Я перестроился, поначалу у меня тоже такое было, что я пытался побыстрее что-то сделать, активнее. Но потом понял, что здесь не так: надо работать сдержаннее, спокойнее, больше потратить времени на беседу, больше деталей объяснить — и тогда будет больше результат. В Челнах это полегче. Вот, например, мы начинаем «Деловые обеды». В Челнах сразу 120 человек пришли, мы даже не успели объявление повесить. В Нижнекамске пришли человек 20–30. Но зато потом люди находят изюм, и начинается системное хождение уже одних и тех же.

Мне в Нижнекамске очень импонирует обратная связь со стороны населения. Это ярко выражено. Вот у нас глава сказал: «Мужественные люди», — все подхватили. Школа без отстающих — все подхватили. Когда начинаешь что-то делать, обратная связь очень мощная. Люди как-то и новости смотрят, и местные газеты читают. В Челнах я бы не сказал, что на таком уровне. В Нижнекамске люди интересуются, чем администрация занимается, какие проекты сейчас в работе. И даже то, что по экологии сразу реакция поступает, — это тоже хорошо.

— Чиновники как отличаются?

— Те же люди. Я скажу, что и в Челнах сильная команда, и в Нижнекамске сильная. Я очень уважаю своих челнинских коллег. Мне сложно как-то оценивать. Вообще, в Татарстане с этим делом все нормально. Мы просто учились вместе с другими представителями моногородов по программе «Диалог 319», мы видели разных чиновников, разные команды и подходы. Я горд за то, что у нас в Татарстане сильная команда мэров городов и у меня есть возможность работать в команде. Здорово, что у нас эта вертикаль сохраняется. Потому что есть города в России, где ситуация другая.

— Из более крупного города вы переехали на работу в Нижнекамск. Нет ощущения, что задач меньше стало и в целом все провинциальнее?

— У меня задач стало больше. Во-первых, позиция другая, все-таки начальник управления — это одно, а замруководителя исполкома — это другое. Во-вторых, для меня это бесценный опыт — поработать с Метшиным Айдаром Раисовичем. Также я рад, что у меня есть возможность получить азы в направлении развития сельского хозяйства. Очень интересна отрасль нефтехимии. Я считаю, что отрасль нефтехимии имеет огромные перспективы, она только растет. И масштаб проектов, которые мы сейчас реализуем, действительно большой. С точки зрения населения Нижнекамск меньше, но по территории район больше. Те вызовы, которые стоят перед инвесторами, сопоставимы с Челнами. Поэтому таких ощущений у меня нет. Я занимаюсь инвестициями, тем делом, которое мне нравится и интересно. К тому же у заместителя руководителя исполкома задачи выше и ответственности больше: и реклама, и торговля, и предпринимательство.

— Подходящий момент напомнить, кем вы приходитесь Раису Киямовичу Беляеву — первому секретарю горкома КПСС в Набережных Челнах в 70-е годы.

— Раису Киямовичу прихожусь внучатым племянником. Мой дедушка был руководителем исполкома Альметьевского района — Геннадий Киямович Беляев, он почетный гражданин Альметьевска. Его родной младший брат — это Раис Киямович.

— Ваш переход из Челнов в Нижнекамск сопровождался различными слухами, прокомментируете их?

— Я живу в Набережных Челнах. Считаю, что здесь привязок к местности нет. Поработав в Челнах, поработав в Нижнекамске, получил хороший и профессиональный и жизненный опыт. Я считаю, что я занимаюсь благим делом, развиваю экономику. В чем привязка к конкретной территории? Раис Киямович тоже по воле судьбы приехал в Челны, строил город, потом работал в Казани. Это нормальное движение, у нас в республике имеет место трудовая миграция. Я очень люблю Челны, горжусь, что я челнинец. Развитие Челнов для нижнекамцев хорошо, и наоборот. Возвращаясь к теме «Иннокам»: кластер Закамья обречен на совместную работу. Мы очень связаны друг с другом. Давайте от людей идти. Люди очень связаны. Возьмите малый бизнес. Куда поставляют продукцию предприниматели? В Чистополь, Нижнекамск, Альметьевск. У них нет границ. Мы не должны создавать искусственные границы.

Я хочу призвать бизнес активно участвовать в грантах, программах поддержки. На «Лизинг-Грант» у нас было в 2016 году две компании, которые получили грант на 3 миллиона рублей. А в 2017 году мы уже привлекли 30 миллионов рублей по этим программам, у нас 16 предпринимателей грант получили. И в Нижнекамске люди поверили «Лизинг-Гранту» — в Челнах-то уже давно про «Лизинг-Грант» знают. Сейчас у нас свыше 100 заявок, ждем, когда откроется программа и будем заявляться. Потом по микрозаймам очень активно работаем, и по фонду развития промышленности, и по фонду развития моногородов. Центр поддержки предпринимательства уникален тем, что там собраны все компетенции, мы стараемся оказать содействие в любых вопросах бизнеса. Но надо все-таки бизнесу более активно обращаться к нам со своими проектами, мы будем помогать, привлекать финансовые ресурсы. Все-таки главным ограничением в развитии предпринимательства является финансовое обеспечение — не проверки, не налоги, а именно обеспечение финансами. И мы должны над этим работать. Не может так дальше продолжаться, что получить кредит можно, только имея действующий бизнес и огромные залоги. А как тогда стартовать? Этот вопрос очень остро стоит, я его выношу на все уровни. Мы декларируем беззалоговые кредиты по гарантии и прочее, а по факту этого нет. Понятно, что бизнесу не нужны эти фонды. Когда у него бизнес идет, за ним сами банки бегают. Мы должны поддержать стартаперов на этапе становления. Социальные гранты зачастую единственная возможность стартануть. Нам надо вот это продумать, мы должны взращивать новых предпринимателей.

— Как часто вы читаете «БИЗНЕС Online»?

— «БИЗНЕС Online» я читаю два раза в день – утром и вечером. Причем сейчас начал в первую очередь читать закамскую версию, а потом уже общий «БИЗНЕС Online». Читать газету начал активно года три назад. Газета меняется в лучшую сторону, с моей точки зрения, появляется больше аналитики, больше выбора. Что говорить? Это самое популярное и авторитетное издание сегодня в Республике Татарстан, которое читают как обычные люди, так и бизнес-сообщество, политики. Иногда бываешь на мероприятии и не все уловишь, а прочитаешь ваш материал — и все становится понятно. Компетенция журналистов растет. Газета мне очень нравится, я рад, что есть такое издание в Татарстане. Когда вы включаетесь как информационные партнеры при организации каких-либо мероприятий, это очень влияет на явку, мероприятие сразу становится популярным. Раньше, бывало, открываешь «БИЗНЕС Online» — шарахнули, так шарахнули. Но сейчас вы уже от этого отошли. После ваших статей люди летят или, наоборот, взлетают. У вас миссия очень серьезная, вы должны быть объективными, потому что может пострадать тот, кто не должен.

P.S. Редакция газеты благодарит Акибанк, генерального партнера проекта интернет-конференции «БИЗНЕС Online» в Закамье, за сотрудничество, способствующее информационной открытости бизнеса и органов власти и в целом деловому развитию региона.

Генеральный партнер проекта